Кто-то снова, как в незапамятные времена, открыл ящик Пандоры, и из него вылетели коронавирус, цифровые пропуска и прочие несчастья и грехи. Но если злополучный ящик сжечь, на дне его останется надежда. Примерно так рассуждали участники арт-группы A.D.E.D., обсуждая с командой Vogue концепцию будущей фотосъемки и видео, которое выходит одновременно с сентябрьским номером.
У самих художников в огне пандемии сгорело несколько проектов, но их это только подстегнуло. «В планах были выставка в Японии и поп-ап в Лондоне — все сдвинулось на неопределенный срок. Но знаешь, когда год вносит свои коррективы, это заставляет тебя запустить новые мыслительные процессы и дает почувствовать себя живым, — говорит Миша, скрывающийся под ником Cozek, который чаще всего выступает спикером от лица группы. — А еще на май было запланировано мероприятие на полторы тысячи человек с видеоинсталляцией, перформансом и дропом. Вечеринка отменилась, но вещи уже находились в производстве. Дроп надо было выпускать. Выходить из дома нельзя, снимать тоже. И мы сделали проект с баннерами из постельного белья». Написали черной краской на простынях hey world, fuck covid, aded drop#5, дату запуска — 18/05 — и вывесили их на своих и дружественных балконах в разных точках Москвы.
«Удивительно, что ты придумываешь классный проект, а потом открываешь книгу Rizzoli про Мартина Маржела и понимаешь, что он, открывая магазин в Гонконге, тоже вешал на белые стены домов баннеры типа «Привет, Гонконг». Вообще он за десять лет, пока не продал компанию Diesel, столько всего придумал, на все случаи: от глобального экономического кризиса до пандемии. И я не говорю про вещи, именно про концепции. Идея анонимности, когда надо скрывать лицо, чтобы люди видели только результаты твоего труда, она к нему уходит корнями».
Корни самих A.D.E.D. — в московской граффити-тусовке. В 2015 году ребята придумали логотип в виде белого квадратика, на котором черной краской в столбик написаны имена: Spacer, Namer, Juice, Cozek, Captek, напечатали наклейки и стали расклеивать их от Токио до Парижа. «Когда таких стикеров становится 150 тысяч, люди начинают задаваться вопросом: «Что это такое?!» Идут гуглить, и тут у тебя появляется шанс показать им что-то новое».
Новое, вернее даже, непредсказуемое — ключевое для A.D.E.D. слово. В августе они выпустили короткометражку Wasted на Beat Film Fest, в сентябре пройдет выставка в «Гараже», с которым ребята давно сотрудничают, делая постеры и визуальный контент к выставкам, дальше в планах коллаборации со скейтерским брендом из Сан-Франциско GX1000 и «Яндексом». А до этого был проект с Off-White и КМ20: «Вирджил очень насмотренный и современный, но главное его достоинство — мгновенная реакция на происходящее. У спортивных гигантов планы расписаны на три года вперед, а он говорит: «Это круто. Делаем» — и через месяц проект готов. Понятно, что за ним целая индустрия стоит, но и у него самого производительность такая, как ни у кого в мире».
«Нам важно, чтобы человек так и оставался в замешательстве, не понимал, кто мы такие: художники, ивент-агентство, рэперы или бренд одежды, — продолжает Миша. Тот майский дроп с худи и футболками обвалил сайт платежной системы и был распродан за час. Но у этой короткой истории были все шансы затянуться. — Когда мы в пять утра начали вывешивать баннеры на площади у Белорусского вокзала, через пять минут полиция окружила здание и начала вызывать подкрепление. Мы на коленях вылезли на балкон, стянули эти простыни. К счастью, там был закрытый двор, из которого, зная ходы, можно выйти незамеченным. Но вообще, конечно, для полиции любая тряпка является угрозой, потому что они не понимают, что это, а значит, наверняка что-то плохое. И оперативно реагируют на такие выходки».
Встречей с органами закончился и проект Transition, который ребята сделали в переходе под Садовым кольцом. «Я помню, как его помпезно открыли на 850-летие Москвы, такой гигантский, весь в мраморе, — смеется Миша. — Мне было одиннадцать. Мы всей толпой пошли его смотреть и думали: «Вау! Мы станем тут зимой на роликах и скейтах кататься. Вот это будет новая жизнь». И мы действительно проводили в нем много времени. А там, знаешь, такая стандартная андеграундная торговля всегда шла: нижнее белье, вейпы, иконы — визуальный мусор. И мы задумали открыть там галерейное пространство — стерильное, с хорошим светом. Белый куб посреди хаоса». Прошлой зимой арендовали на месяц павильон, сделали ремонт и поставили в пустоте пирамиду из телевизоров, которые крутили видеоинсталляцию от американского друга-граффитчика. Потом была серия перформансов еще одной героини сентябрьского Vogue, фотографа Эмми Америки. «Так как то, что мы делали, привлекало много народу, в последний день приехали хозяева павильонов, комиссия из Гормоста и чеченцы, чтобы, если что, подавлять восстание. Тут начинается перформанс, открываются шторы, а там девушка и кровать. Охрана заклеивает стекло, актеры продолжают выяснять отношения между собой, камера их снимает, Эмми в слезах. В общем, мясо, — смеется Миша. — Но круто получилось. И мы остались со всеми в хороших отношениях. Охранница из этого перехода меня с Новым годом поздравила».
Риск, адреналин, баланс на грани закона для художников, которые начинали с уличного теггинга и до сих пор считают граффити своим фундаментом, — состояние привычное. Драма, по мнению Миши, в другом. Пока на Beat Film Fest, а потом и в прокат выходят фильмы про звезд стрит-арта Кита Харинга и Бэнкси, пока по всему миру проходят выставки уличных художников (в сентябре, например, Московский музей современного искусства показывает проект Жени 0331с), столичные власти закрашивают граффити быстрее, чем те успевают появляться. «А ведь это романтика. Ты один на один с городом, чувствуешь себя властелином времени и пространства. Ты пишешь свое имя и думаешь: вот вы ездите на «майбахах», а на самом деле хозяин жизни — я. Если ты поедешь в Рим, Берлин или Нью-Йорк и оставишь свой след, он еще долго будет заметен. А в Москве, если ты ночью не отснял процесс, наутро ничего не останется. Да, власти исходят из теории разбитого окна: мол, сегодня тут тег поставили, а завтра человека убьют. Но это не так. Человек с баллончиком не украл миллиард, не продал наркотики. Он использует улицу как холст. А если все это стирать, общество не увидит новых красок и форм. Оно привыкает, что забор должен быть серым, а скамейка зеленой, что все должно быть по правилам. Людям надо открывать глаза».
Для сына архитектора есть табу? «Конечно, исторические здания, ценные с точки зрения эстетики. Кстати, в Венеции, куда мы поехали делать проект во время Биеннале, нас не арестовали ровно потому, что мы не трогали стены, только люки, рольставни, двери-новодел».
Ящик Пандоры догорел, что осталось на дне? «Надежда на свободу — передвигаться, мыслить, творить. Повестка не самая радужная: все закрываются, за всеми следят. А хочется открытий. Вот как у ребенка, который, играя в индейца, подходит к сосне и впервые решает лизнуть смолу. Вот в таком ключе хотелось бы удивляться».
Фото: Игорь Клепнев. Стиль: Ольга Гвоздева. Ассистенты стилиста: Ольга Гвоздева, Анастасия Митина, Дарья Баскова. Арт-директор: Екатерина Штоколова. Продюсеры: Маргарита Синяева, Магда Купреишвили. Ассистенты продюсеров: Данил Белобрага, Полина Никифорова. Редакция выражает благодарность кафе «Прайм» за помощь в проведении съемки.
