Литература как разновидность теста Роршаха

Автор: Джонотан Рассел Кларк

Так же как расходятся мнения о кляксах на бумаге, так и разные поколения видят одни и те же произведения искусства по-разному

В 1850-х немецкий поэт и врач Юстиниус Кернер был вынужден уйти из медицины из-за ухудшения зрения. Но несмотря на это Кернер продолжал писать стихи. Иногда из-за его плохого зрения чернила, капающие с его пера, падали на чистые страницы. Вместо того, чтобы выбросить их в мусорное ведро, Кернер складывал бумагу пополам, чтобы создать зеркально-симметричные изображения из мокрых чернил, придумав в процессе кляксографию, искусство создания клякс. Хотя Кернер умер в 1862 году, в 1890 был опубликован том его стихов, в нём приведены многие из этих клякс, каждая из них сопровождает стихотворение, которое она вдохновила своим абстрактным образом. Кернер считал, что кляксы имели художественную силу.

В 1921 Герман Роршах, швейцарский психоаналитик и художник, разработал серию из десяти чернильных пятен для оценочного теста и написал об исследованиях, которые он проводил, подводя их итог в книге «Психодиагностика». Год спустя Роршах умер от перитонита в возрасте 37 лет, так и не узнав, каким вездесущим стал его метод и насколько широко известным стало его имя.

История печально известного теста Роршаха и жизнь, которую он получил после смерти своего создателя, рассказана в новой книге Домиона Сеарльса «Кляксы: Герман Роршах, его знаменитый тест и сила восприятия» («The Inkblots: Hermann Rorschach, His Iconic Test, and the Power of Seeing»). Она заставила меня задуматься о кляксах в литературном плане, о сочетании проективных интерпретаций Роршаха и вдохновлённой поэзии Кернера, то есть о сравнении спорных книг из прошлого (и того, что было написано о них) с современным описанием тех же или очень похожих книг. Другими словами, об оценке литературы с помощью теста Роршаха.

Возьмём к примеру роман Гора Видала 1948 года Город и столп, который был одним из первых крупных американских романов, показавших геев по-человечески, а не как возможность преподать урок морали. Это сделало роман довольно спорным и привело к тому, что газета «Нью-Йорк Таймс» отказалась от рассмотрения последующих работ Видала в течение следующих шести лет. Через 12 лет после публикации «Города и столпа» Видал вёл печально известную дискуссию с Уильямом Фрэнком Бакли (американский писатель и политический обозреватель, основатель правоконсервативного журнала National Review) по поводу «Огненного рубежа», в которой Бакли возражал против присутствия Видала в программе:

«Я считаю неправильным присутствие мистера Гора Видала в качестве политического комментатора какого-либо значения, так как он является литературным популяризатором извращений и про-Голливудской прозы».

Очевидно, что сейчас «Город и столп» признаётся не только важным шагом к защите прав геев, но и одним из лучших романов 20 века. Что особенно интересно – это реакция, скажем, на роман What Belongs to You («Что принадлежит тебе») Гарта Гринвелла, опубликованный в прошлом году. Он был принят без противоречий и получил почти всеобщее признание, хотя тоже акцентируется на молодом гее в качестве главного героя и подробностях его сексуального развития. Роман был в «Лонг-листе» «Национальной книжной премии» и появился в «Десятке лучших книг года», в том числе в «Нью-Йорк Таймс».

Таким образом, хотя реакция общественности на главный роман молодого писателя о персонаже-гее сместилась с тупо-ханжеской и осуждающей на признание и прославление, содержание обоих романов и того, что они подразумевают под сексуальностью, по-прежнему, к сожалению, похожи. Джим в «Городе и столпе» хронически влюблён в своего друга детства Боба, который не считает, что секс между двумя мужчинами – это нормально. Несмотря на замечания Боба, Джим по-прежнему увлечён им даже сквозь свои переживания из-за Второй мировой войны. В конце романа, после того, как Джим узнаёт, что Боб женился, он всё равно делает шаг в его сторону, тогда Боб ударил его в лицо, чувствуя отвращение к мысли, что он (Боб) может рассматриваться как гей.

В «What Belongs to You» безымянный рассказчик вспоминает своё собственное детство и романтические отношения с парнем по имени К. Вскоре после того, как юноши провели ночь вместе, К. сообщает рассказчику, что у него есть девушка и даже зовёт его «постоять на стрёме», пока К. и его девушка занимаются сексом. Но рассказчик понимает истинные мотивы К.: «Я был там не как охранник, а как зритель. Я был там, чтобы увидеть, насколько он отличается от меня». Удар К. не был точным, но повреждение было болезненным.

Эта проблема культурного теста Роршаха: если мы судим только по интерпретации мутных клякс, то узнаём только о социальных нравах, приличиях и обычаях. Нужно взглянуть на чернила поближе, чтобы увидеть, что происходит на самом деле. Возможно, гомосексуализм стал более социально приемлемым за последние полвека, но столкновений с геями не стало меньше.

Или как насчёт книг для юных читателей, например, Шоколадная война Роберта Кормье? Этот роман вышел в 1974 и оказался в списке запрещённых книг, где находится до сих пор. Особенно шокирует то, как приняла общественность этот роман после его публикации, потому что он отлично вписывается в уроки, которым мы сегодня учим детей. Джерри Рено – новичок в католической школе в Тринити, где директор школы, брат Леон и группа заговорщиков из числа учеников, известная как «Бессменная вахта», сговариваются, чтобы продать больше шоколада для своей школы. Когда Джерри отказывается участвовать, «Бессмертная вахта» настраивает всех учеников против него, в кульминации Джерри сбивают в темноте школьного футбольного поля. Джерри говорит своему другу Губеру, что, вероятно, неразумно «тревожить мироздание», ссылаясь на строчку из «Любовной песни Альфреда Пруфрока» (1917) Томаса Элиота.

Брат Леон и его фавориты совершают жестокие поступки, издевательства и махинации – это и есть сейчас три главные проблемы в воспитании детей. Многочисленные кампании, запущенные для борьбы с издевательствами (был даже сериал «Всё изменится к лучшему»), по отзывам от взрослых геев, помогают развеять внутренний конфликт ещё в детстве, в то же время являются удивительно вдохновляющим посланием смириться с тем фактом, что издевательства никогда не прекратятся. Героическая позиция Джерри против культурных норм Тринити должна быть в действительности провозглашена как ролевая модель поведения, метко отражающая пословицу: «То, что популярно, – не всегда правильно, и то, что правильно, – не всегда популярно», которая, когда я учился в школе, была расклеена на стенах вместе с другими драгоценными камнями мудрости.

Возражения против романа Кормье затрагивают его основную тему, то, что сейчас сделало бы «Шоколадную войну» очень жизненной и актуальной. И не только из-за издевательств в школах. Что это вам напоминает? Как насчёт вновь назначенного руководителя, который манипулирует своими неопытными подчинёнными для достижения аморальных и корыстных целей? Не похоже ли это на нашего нынешнего президента? Могут ли современные читатели извлечь какую-либо пользу из чтения романа о секретных организациях и их махинациях против масс? Абсолютно. И факт того, что роман «Шоколадная война» был запрещён (это произошло совсем недавно, в 2008 в штате Мэриленд), демонстрирует, почему мы имеем тот политический режим, который имеем.

Часть картины не изменяется. Слова в романе Кормье, или Видала, или Твена, или Рушди будут вечными и навсегда останутся словами, которые он написал и опубликовал в 1974. Измениться должны мы, читатели, и когда мы это сделаем, искусство чудесным образом изменится вместе с нами. После публикации «Шоколадной войны» считались неуместными истории в подобном ключе о детях; теперь это пугающе актуальная работа об Америке. Видал демонстрирует нам бурную жизнь гея 1930-х – 1940-х гг.; Гарт Гринвелл напоминает нам, что мало что изменилось. Но почему «Город и столп» приобрёл печальную известность как «непристойность», а «What Belongs to You» Гринвелла получила признание? Получается, что пока книга Видала слишком завязла в ложном морализме, чтобы общественное мнение оценило её должным образом. Мы изменились достаточно, чтобы послание Гринвелла и его прекрасное искусство смогли достучаться до нас. Так что, возможно, в следующие 50 лет главный герой нетрадиционной сексуальной ориентации перестанет страдать от примитивности общества и его безнравственной точки зрения о нём; но, вероятно, появится другой образ мышления, который будет травмировать такого персонажа.

Цель теста Роршаха – интерпретировать психологию человека через использование абстрактных изображений. Культурный тест Роршаха предназначен, чтобы раскрыть взгляды нового и предыдущих поколений на одно и то же явление. Но искусство прошлого нам не поможет, не предоставит нам какие-либо новые выводы, пока мы не изменимся сами, так мы можем увидеть что-то другое в том том образе, который уже когда-то знали, как сгоревшая книга, которая открывает в своём корешке нечто новое, становящееся бабочкой.

Совместный проект Клуба Лингвопанд и редакции ЛЛ