Ассирийская скульптура

Ассирийская скульптура - это скульптура древних ассирийских государств, особенно Неоассирийской империи с 911 по 612 год до н. э., которая правила современным Ираком, Сирией и некоторыми частями Ирана. Он образует фазу искусства Месопотамии, отличающуюся, в частности, гораздо большим использованием камня и гипсового алебастра для больших скульптур.
Наиболее известными работами являются огромные ламассу, охраняющие входные пути, и Ассирийские дворцовые рельефы на тонких плитах алебастра, которые первоначально были расписаны, по крайней мере частично, и закреплены на стенах вокруг всех главных комнат дворцов. Большинство из них находятся в музеях Европы или Америки после напряженного периода раскопок с 1842 по 1855 год, в результате которых ассирийское искусство из почти полностью неизвестного превратилось в предмет нескольких бестселлеров и имитировалось в политических карикатурах.

Дворцовые рельефы содержат сцены с низким рельефом, которые прославляют короля, показывая его на войне, охоте и выполняя другие королевские роли. Многие работы, оставленные на месте или в местных музеях, были намеренно уничтожены во время недавней оккупации этого района ИГИЛ, темпы разрушения, как сообщается, увеличились в конце 2016 года в связи с наступлением на Мосул.

Другие сохранившиеся виды искусства включают множество цилиндрических печатей, несколько наскальных рельефов, рельефы и статуи из храмов, бронзовые рельефные полосы, используемые на больших дверях, и небольшое количество металлоконструкций. В Нимруде была обнаружена группа из шестнадцати бронзовых гирь в форме львов с двуязычными надписями как клинописными, так и финикийскими иероглифами. Слоновая кость Нимруда, важная группа небольших табличек, украшавших мебель, была найдена в дворцовой кладовой рядом с рельефами, но они были привезены со всего Средиземноморья, и относительно немногие из них были сделаны в местном ассирийском стиле.

Дворцовые рельефы

Дворцовые рельефы были прикреплены к стенам королевских дворцов, образуя непрерывные полосы вдоль стен больших залов. Стиль, по-видимому, возник примерно после 879 года до н. э., когда Ашурнасирпал II перенес столицу в Нимруд, недалеко от современного Мосула на севере Ирака. После этого новые царские дворцы, которых, как правило, было по одному на каждое царствование, были широко украшены таким образом примерно за 250 лет до конца Ассирийской империи. Наблюдалось тонкое стилистическое развитие, но очень большая степень преемственности в сюжетах и трактовке.

Композиции расположены на плитах или ортостатиках, обычно высотой около 7 футов, с использованием от одного до трех горизонтальных регистров изображений, при этом сцены обычно читаются слева направо. Скульптуры часто сопровождаются надписями клинописью, объясняющими действие или дающими имя и экстравагантные титулы короля. Головы и ноги показаны в профиль, но туловища спереди или на три четверти, как в более раннем месопотамском искусстве. Глаза также в основном показаны спереди. На некоторых панелях изображено всего несколько фигур, близких к натуральным размерам, такие сцены обычно включают короля и других придворных, но изображения военных кампаний включают десятки маленьких фигурок, а также множество животных и попытки показать ландшафтное окружение.

Кампании сосредоточены на продвижении армии, включая переход рек вброд, и обычно завершаются осадой города, за которой следует сдача и уплата дани, а также возвращение армии домой. Полный и характерный набор показывает кампанию, приведшую к осаде Лахиша в 701 году; это «лучшее» из царствования Сеннахериба, из его дворца в Ниневии и сейчас в Британском музее. Эрнст Гомбрих заметил, что ни одна из многочисленных жертв никогда не приходилась на ассирийскую сторону. Другой известный эпизод там показывает Охоту на львов Ашшурбанипала, фактически инсценированное и ритуальное убийство царем Ашшурбанипалом львов, уже захваченных и выпущенных на арену из Северного дворца в Ниневии. Реализм львов всегда восхвалялся, и сцены часто считаются «высшими шедеврами ассирийского искусства», хотя пафос, который, как правило, испытывают современные зрители, возможно, не был частью ассирийского отклика.

Существует множество рельефов второстепенных сверхъестественных существ, называемых такими терминами, как «крылатый джинн», но главные ассирийские божества представлены только символами. «Джинны» часто выполняют жест очищения, оплодотворения или благословения с помощью ведра и конуса; значение этого остается неясным., Особенно на больших фигурах, детали и узоры на таких областях, как костюмы, волосы и бороды, стволы деревьев и листья и тому подобное, очень тщательно вырезаны. Более важные фигуры часто показаны крупнее других, а в пейзажах более удаленные элементы показаны выше, но не меньше, чем на переднем плане, хотя некоторые сцены были интерпретированы как использование масштаба для обозначения расстояния. Другие сцены, похоже, повторяют фигуру в последовательности разных моментов, выполняя одно и то же действие, наиболее известное из которых-атакующий лев. Но, по-видимому, это были эксперименты, которые остаются необычными.

Король часто изображается в повествовательных сценах, а также в виде большой стоящей фигуры на нескольких видных местах, обычно сопровождаемой крылатыми джиннами. Композиция, дважды повторенная в том, что традиционно называется «тронным залом» (хотя, возможно, это было не так) дворца Ашшурбанипала в Нимруде, показывает «Священное дерево» или «Древо жизни» в окружении двух фигур короля, а крылатые джинны используют ведро и конус позади него. Над деревом один из главных богов, возможно, Ашур, главный бог, высовывается из крылатого диска, относительно небольшого по размерам. Такие сцены изображены в других местах на одеянии короля, без сомнения, отражая вышивку на настоящих костюмах, а главные боги обычно изображаются на дисках или просто как символы, парящие в воздухе. В других местах за деревом часто ухаживают джинны.

Женщин показывают относительно редко, и то обычно в качестве заключенных или беженцев; исключением является сцена «пикника», в которой Ашшурбанипал изображен со своей королевой. Многих безбородых королевских слуг, вероятно, можно принять за евнухов, которые управляли большей частью администрации империи, если только у них также нет бритых голов и очень высоких шляп священников. Королей часто сопровождают несколько придворных, причем самым близким к королю, вероятно, часто бывает назначенный наследник, который не обязательно был старшим сыном.

Огромные масштабы дворцовых схем позволяли демонстрировать повествования в беспрецедентно широком темпе, делая последовательность событий ясной и позволяя богато детализировать изображения деятельности большого числа фигур, которые нельзя было сравнить до тех пор, пока рельефы римских повествовательных колонн Колонны Траяна и колонны Марка Аврелия.

Ламассу

Ламассу были второстепенными божествами или духами-защитниками, ассирийской версией фигуры «быка с человеческой головой», которая долгое время фигурировала в месопотамской мифологии и искусстве. У Ламассу есть крылья, мужская человеческая голова с замысловатым головным убором божества, а также искусно заплетенные волосы и бороды, которыми пользуются члены королевской семьи. Тело-это тело быка или льва, главное отличие-форма ног. Видные пары ламассу обычно размещались у входов во дворцы, выходящих на улицу, а также во внутренние дворы. Это были «двумерные» фигуры на углах, выполненные в горельефе, тип, ранее встречавшийся в хеттском искусстве. Спереди кажется, что они стоят, а сбоку ходят, и в более ранних версиях у них пять ног, как видно при косом взгляде. Ламассу обычно не появляются в виде больших фигур на схемах с низким рельефом, расположенных вокруг дворцовых комнат, где часто встречаются фигуры крылатых джиннов, но иногда они появляются в повествовательных рельефах, очевидно, защищая ассирийцев.

За колоссальными фигурами входа часто следовал герой, держащий извивающегося льва, также колоссального размера и с высоким рельефом; эти и некоторые джинны рядом с ламассу, как правило, являются единственными другими типами высокого рельефа в ассирийской скульптуре. Герои продолжают традицию Мастера Животных в месопотамском искусстве и могут представлять Энкиду, центральную фигуру в древнем месопотамском эпосе о Гильгамеше. Во дворце Саргона II в Хорсабаде группа по меньшей мере из семи ламассу и двух таких героев со львами окружила вход в «тронный зал», «концентрацию фигур, которые производили подавляющее впечатление силы». Эта договоренность была повторена во дворце Сеннахериба в Ниневии, в общей сложности с десятью ламассу. Другие сопутствующие фигуры колоссального ламассу — крылатые джинны с ведром и конусом, которые считаются оборудованием для защитного или очищающего ритуала.

Ламассу также появляются на уплотнениях цилиндров. Несколько примеров, оставшихся на месте в северном Ираке, были уничтожены в 2010-х годах ИГИЛ, когда они оккупировали этот район. Колоссальный ламассу также охранял начало больших каналов, построенных ассирийскими царями. В случае храмов были найдены пары колоссальных львов, охраняющих входы.

Создание

Есть обнажения гипсовой породы «мосульский мрамор», обычно используемой в нескольких местах Ассирийского царства, хотя и не особенно близко к столицам. Порода очень мягкая и слабо растворимая в воде, а открытые грани разрушены, и их необходимо было вырезать, прежде чем можно было использовать камень. На рельефах изображены каменоломни для нового дворца Сеннахериба в Ниневии, хотя основное внимание уделяется производству большого ламассу. Блоки извлекались с помощью военнопленных и распиливались на плиты длинными железными пилами. Возможно, это произошло на месте дворца, где, безусловно, была сделана резьба по ортостатам, после того как плиты были закреплены на месте в качестве облицовки стены из глинобитного кирпича с помощью свинцовых дюбелей и зажимов, а днища опирались на слой битума. Для некоторых рельефов используется «привлекательный окаменелый известняк», как в нескольких комнатах Юго-Западного дворца в Ниневии. В отличие от ортостатов, ламассу были вырезаны или, по крайней мере, частично вырезаны в карьере, без сомнения, для того, чтобы уменьшить их огромный вес.

Алебастровый камень мягкий, но не хрупкий, и очень подходит для детальной резьбы инструментами раннего железного века. Между соседними панелями могут быть значительные различия в стиле и качестве, что позволяет предположить, что их выделяли разные мастера-резчики. Вероятно, мастер нарисовал или вырезал рисунок на плите до того, как команда резчиков с трудом вырезала фоновые области и закончила вырезать фигуры. Затем писцы наносили любые надписи, за которыми должны были следовать резчики, после чего плита была отполирована до блеска и добавлена любая краска. Писцы изображены направляющими резчиками на другом рельефе (на воротах Балавата), показывающем создание скального рельефа; предположительно, они следили за тем, чтобы изображение королевских и религиозных аспектов предметов было таким, каким оно должно быть.

Рельефы покрывали только нижние части стен комнат во дворцах, а более высокие области часто были расписаны, по крайней мере, узорами, а иногда и другими фигурами. Яркие ковры на полу завершали то, что, вероятно, было ярким декором, в основном в основных цветах. Ничего из этого не сохранилось, но у нас есть несколько подоконников, украшенных повторяющимися геометрическими мотивами, предположительно имитирующими ковры.

После того, как дворцы были заброшены и потеряли свои деревянные крыши, необожженные стены из глинобитного кирпича постепенно разрушились, закрыв пространство перед рельефами и в значительной степени защитив их от дальнейшего повреждения от непогоды. Относительно мало следов краски осталось, и они часто бывают на головах и лицах – волосы и бороды были черными, и, по крайней мере, белки глаз белые. Возможно, металлический лист использовался на некоторых элементах, таких как небольшие сцены, изображенные на украшении текстиля. Джулиан Рид приходит к выводу, что «Тем не менее вызывает недоумение тот факт, что не было зафиксировано больше следов живописи [на скульптуре]».

Другие повествовательные рельефы

Помимо алебастровых настенных рельефов, которые все встречаются во дворцах, другие предметы, несущие относительно большие рельефы, представляют собой бронзовые полосы, используемые для укрепления и украшения больших ворот. Сохранились части трех наборов, все они относятся к 9 веку до н. э. и относительно небольшому городу Имгур-Энлиль, современному Балавату. Все Балаватские ворота были двойными воротами высотой около 20 футов, с передней и задней сторонами, украшенными восемью бронзовыми полосами, каждая из которых несла два регистра повествовательных рельефов высотой около пяти дюймов. Предположительно, были аналоги в других ассирийских местах, но при распаде империи здания в Балавате загорелись «до того, как они были эффективно разграблены» врагом, и остались скрытыми в пепле и обломках; гипсовые плиты не стоили того, чтобы их грабить, в отличие от бронзы. Предметы были похожи на настенные рельефы, но в меньшем масштабе; типичная полоса составляет 27 сантиметров в высоту, 1,8 метра в ширину и всего миллиметр в толщину.

В камне на некоторых стелах есть рельефы аналогичного размера, особенно два в форме прямоугольного обелиска, оба со ступенчатыми вершинами, похожими на зиккураты. Это Белый обелиск Ашурнасирпала I начала 11 века и Черный обелиск Шалманесера III 9 века, оба в Британском музее, в котором также есть фрагментарные «Разбитый обелиск» и «Обелиск Рассама». Оба имеют рельефы со всех четырех сторон в восьми и пяти регистрах соответственно и длинные надписи, описывающие события. Черный и Рассамский обелиски были установлены на том месте, которое, по-видимому, было центральной площадью в цитадели Нимруд, предположительно очень публичном месте, а Белый-в Ниневии. Все они описывают во многом те же типы сцен, что и повествовательные разделы настенного рельефа и ворот. Черный обелиск концентрируется на сценах сбора дани с завоеванных королевств, включая Израиль, в то время как на Белом также есть сцены войны, охоты и религиозных деятелей. Белый обелиск, датируемый 1049-1031 годами, и «Сломанный обелиск» 1074-1056 годами, предшествуют самым ранним известным настенным рельефам на 160 лет или более, но, соответственно, находятся в изношенном и фрагментарном состоянии.

Статуи и портретные стелы

Существует очень мало больших отдельно стоящих ассирийских статуй, и, за одним возможным исключением (ниже), в их храмах не было найдено ни одного из главных божеств. Возможно, существовали и другие; любые драгоценные металлы были бы разграблены после падения империи. Две статуи королей похожи на портреты на дворцовых рельефах, хотя и видны спереди. Они пришли из храмов, где демонстрировали преданность царя божеству. Статуя Ашурнасирпала II находится в Британском музее, а статуя Шалманесера III-в Стамбуле.

В Британском музее есть уникальная женская обнаженная статуя без конечностей, которая была найдена в храме Иштар в Ниневии. Лобковые волосы тщательно изображены. На обороте надпись о том, что царь Ашур-бел-кала воздвиг его для «возбуждения» или удовольствия людей. Она могла бы представлять Иштар, богиню любви среди прочего, и в этом случае это была бы единственная известная ассирийская статуя главного божества. Все они имеют позы стоя, хотя сидящие статуи уже были известны в месопотамском искусстве, например, около дюжины статуй Гудеа, правившего Лагашем с. 2144 – 2124 до н.э.

Как и другие ближневосточные культуры, ассирийцы воздвигали стелы для различных целей, в том числе для обозначения границ. Многие просто несут надписи, но есть некоторые со значительными рельефными скульптурами, в основном большой стоячий портрет царя того времени, указывающий на символы богов, похожие по позе на те, что изображены на дворцовых рельефах, окруженные круглой рамой.

Подобные фигуры королей изображены на наскальных рельефах, в основном по краям империи. Те, что изображены на воротах Балавата, предположительно, сохранились в плохом состоянии вблизи туннеля Тигр. Ассирийцы, вероятно, переняли форму у хеттов; места, выбранные для их 49 зарегистрированных рельефов, часто также имеют мало смысла, если целью было «сигнализировать» населению в целом, будучи высокими и удаленными, но часто вблизи воды. Нео-ассирийцы записывали в других местах, в том числе металлические рельефы на воротах Балавата, показывающие, как они делаются, вырезанные на скалах рельефы, и было высказано предположение, что основной целевой аудиторией были боги, рельефы и надписи, которые часто сопровождают их, почти напоминают «деловой отчет», представленный правителем. Система каналов, построенная нео-ассирийским царем Сеннахерибом (правил в 704-681 гг. до н. э.) для подачи воды в Ниневию, была отмечена рядом рельефов, изображающих царя с богами.

Другие рельефы в туннеле Тигра, пещере в современной Турции, которая считается истоком реки Тигр, «почти недоступны и невидимы для людей». Вероятно, построенный сыном Сеннахериба Эсархаддоном, Шикафт-и Гульгул является поздним примером в современном Иране, по-видимому, связанным с военной кампанией. Ассирийцы добавили к Памятным стелам Нахр-эль-Калб в современном Ливане, где Рамзес II, фараон Египта, довольно оптимистично отмечал границу своей империи много веков назад; многие более поздние правители добавили к коллекции. Ассирийские примеры, возможно, имели важное значение для того, чтобы предложить стиль гораздо более амбициозной персидской традиции, начиная с рельефа Бехистуна и надписи, сделанной около 500 года до н. э. для Дария Великого, в гораздо более широком масштабе, отражающей и провозглашающей могущество империи Ахеменидов.

Раскопки

Ирак был частью Османской империи на протяжении всего 19 века, и правительство довольствовалось тем, что разрешало иностранные раскопки и вывоз находок без особых препятствий. Даже в 1870-х годах экскаваторы часто регулировались только режимом, предназначенным для горных работ, и должны были платить налог, основанный на доле стоимости извлеченного материала.

Характер дворцовых рельефов делал раскопки относительно простыми, если было выбрано правильное место. Ассирийские дворцы были построены на высоких глинобитных платформах. Пробные траншеи начинались в разных направлениях, и как только одна из них попадала в скульптуру, траншеям оставалось только следовать линиям стены, часто через целый ряд комнат. Большинство траншей могли быть открыты небу, но в Нимруде, где один дворец накладывался на другой, местами были необходимы туннели. Лейард подсчитал, что «только во дворце Сеннахериба он обнажил почти две мили скульптурных стен», не говоря уже о Библиотеке Ашурбанипала, которую он там нашел. Его методы раскопок оставляли желать лучшего по современным стандартам; центры помещений не только не были раскопаны, но и материал, извлеченный из траншеи в одной комнате, мог быть помещен в другую, что ставило под угрозу более поздние раскопки. Обычно плиты распиливали примерно на треть от их первоначальной глубины, чтобы сэкономить вес при транспортировке их обратно в Европу, что, как правило, было сложнее и сложнее, чем выкапывать их.

Ботта

Первый намек на будущие открытия появился в 1820 году, когда Клавдий Рич, британский резидент (что-то вроде местного посла или консула) в Багдаде и один из первых исследователей древнего Ближнего Востока, отправился в Мосул и на место древней Ниневии, где ему рассказали о большой рельефной панели, которая была найдена и вскоре разбита. Его отчет был опубликован в 1836 году; он также привез два небольших фрагмента. В 1842 году французский консул в Мосуле Поль-Эмиль Ботта нанял людей для раскопок в Куюнджике, самом большом кургане в Ниневии. Мало что было найдено, пока местный фермер не предложил им попробовать Хорсабад (древний Дур-Шаррукин) поблизости, где «короткое испытание было драматически успешным», так как дворец Саргона II был найден в нескольких футах под поверхностью, с обильными рельефами, хотя они были сожжены и легко разрушились.

Сообщения прессы о находках Ботты с мая 1843 года заинтересовали французское правительство, которое направило ему средства, а Академия надписей и изящных искусств прислала ему Эжена Фландена (1809-1889), художника, который уже сделал тщательные археологические рисунки персидских древностей в длительной поездке, начавшейся в 1839 году. Ботта решил, что на этом месте больше нечего искать в октябре 1844 года, и сосредоточился на трудной задаче доставить свои находки обратно в Париж, куда первые крупные партии прибыли только в декабре 1846 года. Ботта оставил два огромных ламассу, которые сейчас находятся в Британском музее, как слишком большие для транспортировки; Генри Роулинсон, ныне проживающий в Багдаде, распилил их на несколько частей для транспортировки в 1849 году. В 1849 году был опубликован Монумент де Ниниве, великолепно иллюстрированная и образцовая монография Ботты и Фландена в 4 томах в 4 томах.

Лейард и Рассам

Остин Генри Лейард (1817-1894) был в начале 1840-х годов «странствующим агентом при посольстве в Константинополе», который уже посещал Нимруд в 1840 году. В 1845 году он убедил сэра Стратфорда Каннинга, посла в Константинополе, лично финансировать экспедицию для проведения там раскопок. В его первый день раскопок в Нимруде, в ноябре 1845 года, всего с шестью рабочими, были найдены плиты, первоначально только с надписями, но вскоре с рельефами. Он продолжал копать до июня 1847 года вместе с британским правительством через Британский музей, взяв на себя финансирование Каннинга в конце 1846 года и окупив свои расходы. Объем находок был таков, что их возвращение в Великобританию было серьезной задачей, и многие предметы либо были перезахоронены, либо попали в другие страны. Лейард завербовал 20-летнего Ормузда Рассама в Мосуле, где его брат был британским вице-консулом, для оплаты труда и надзора за землекопами и поощрял развитие его карьеры дипломата и археолога.

Лейард вернулся в Англию в июне 1847 года, также взяв с собой Рассама, которого он устроил учиться в Кембридже. Он оставил несколько рабочих, главным образом для того, чтобы другие землекопы не появлялись на стройплощадках, так как французы снова начали копать. Его находки прибывали в Лондон, вызывая большой общественный интерес, который он значительно усилил, опубликовав ряд книг, особенно «Ниневия и ее останки» в 1849 году. Ошибочное название возникло из-за того, что Генри Роулинсон в тот момент убедился, что место Нимруда на самом деле было древней Ниневией, хотя вскоре после этого он изменил свое мнение. К октябрю 1849 года Лейард вернулся в Мосул в сопровождении художника Фредерика Купера и продолжал раскопки до апреля 1851 года, после чего Рассам взял на себя руководство раскопками. К этому этапу, благодаря Роулинсону и другим лингвистам, работавшим над привезенными табличками и надписями, а также другим материалом, ассирийская клинопись, по крайней мере, стала частично понятной, и эта задача значительно продвинулась в течение следующего десятилетия.

Первоначально находки Рассама сократились в плане крупных объектов, и британцы даже согласились уступить права на половину кургана Куюнджик французам, чей новый консул Виктор Плейс возобновил раскопки в Хорсабаде. Британские средства заканчивались к декабрю 1853 года, когда Рассам наткнулся на дворец Ашшурбанипала, который был «в некоторых отношениях самым прекрасным скульптурным дворцом из всех», в новом французском районе Куюнджик. К счастью, Плейс не начал там копать, и, по словам Рассама, «было установлено правило, что всякий раз, когда кто-то обнаруживал новый дворец, никто другой не мог вмешиваться в него, и, таким образом,... Я обеспечил его для Англии». Расчистка нового дворца заняла до 1855 года, ее достроил Ассирийский исследовательский фонд, созданный в 1853 году для раскопок в интересах британских коллекций.

Коллекции

В результате истории раскопок, большая часть лучшей отдельной коллекции находится в Британском музее, за которым следуют музеи и другие коллекции в Ираке, которые в 20 веке были крупнейшими фондами, если брать их вместе, хотя после войн 21 века их нынешние запасы неопределенны. Судьба значительного числа предметов, которые были найдены, а затем перезахоронены, также остается неопределенной. На пике раскопок найденный объем был слишком велик для британцев и французов, и многие экспонаты либо были отвлечены в какой-то момент во время их путешествия в Европу, либо были переданы музеями. Другие части были раскопаны землекопами, работающими на дилеров. В результате в Париже, Берлине, Нью-Йорке и Чикаго появились значительные группы больших угловых фигур ламассу и дворцовых рельефных панно. Во многих других музеях есть панели, особенно в группе музеев колледжей в Новой Англии, а в музее Дартмутского колледжа семь панелей. Всего в Соединенных Штатах насчитывается около 75 экземпляров.

Помимо Британского музея, в Соединенном Королевстве Музей Ашмола имеет 10 рельефов (2 больших, 8 маленьких), Городской музей и художественная галерея Бристоля имеют 3 больших рельефа, а также Национальный музей Шотландии (2,4 х 2,2 м) и Музей Виктории и Альберта по одному рельефу каждый.