Сьяновские каменоломни — одна из крупнейших Систем искусственных пещер не только в Подмосковье, но и во всей России. Основные разработки там велись в 15-16 веке, и известняк, добываемый в этих каменоломнях, шёл на строительство Москвы белокаменной. У спелестологов (исследователей рукотворных пещер и других подземных сооружений в горных породах; не стоит путать их со спелеологами — исследователями пещер природного происхождения — П.Д. ) интерес к Сьянам возник в 1960-х годах, но в 1974-м по инициативе властей все входы в Систему были засыпаны на долгие 14 лет. Новая история Сьян начинается с 1988 года, когда силами энтузиастов были вскрыты входы в Систему. На сегодняшний день вход в Сьяны один — «Кошачий лаз», облагороженный подземными обитателями в 2007 году.

Сейчас общая длина ходов Сьяновской Системы составляет около 19 км (по другим данным — все 30). Система нестабильна: аборигены постоянно прорывают новые лазы, а старые порой заваливает. Подробная карта Сьян, созданная в 2001 году, даёт представление о расположении основных достопримечательностей, но за двенадцать лет в каменоломнях изменилось — и продолжает меняться — многое. Поэтому без опытного проводника туда не стоит даже соваться. Моим гидом становится Макс, он же Рэд, диггер и по совместительству спелестолог. Лазит по Системе он недавно — с декабря, но, проводя там по несколько суток каждую неделю, научился ориентироваться в пещерах не хуже любого старожила.

Температура в Сьянах постоянная — 8-10 градусов, влажность — 80%. Во время движения холод не ощущается, предупреждает меня Макс, но при остановках пробирает до костей, поэтому я одеваюсь соответственно — тяжёлые берцы, термокофта и штаны с множеством карманов. С собой беру толстовку, куртку и бандану — чтобы не пришлось долго и мучительно вычищать из волос глину. Одеваясь, нужно учесть, что спустя несколько часов, проведённых в Сьянах, чистым вряд ли останется хоть один клочок одежды.

# В числе вещей, которые необходимо захватить с собой, — налобный фонарик с несколькими комплектами батареек, свечи, зажигалка, спички и два вида перчаток — хозяйственные и кожаные, вроде велосипедных. Всё остальное — туристическое снаряжение и продовольствие — Макс берёт на себя.

Около десяти вечера у станции метро, откуда ходят автобусы до нужной деревни, меня встречают Рэд и его друг — парень по прозвищу Апостол №13. Последний демонстрирует свежие синяки на пальцах — чтобы вовремя успеть к месту встречи, ему пришлось руками раздвигать двери некстати застрявшего лифта. Судя по всему, такое приключение не является для него чем-то из ряда вон выходящим. Как я узнаю позже, у Апостола есть две примечательные черты: во-первых, в пещерах он всё время носит с собой маленькую колонку, из которой звучит музыка самых разных жанров — от попсы 90-х до хардкора, но непременно на полную громкость. А во-вторых, он обладает свойством находить ценные вещи на, казалось бы, пустом пространстве. Отлучиться за угол и вернуться с флягой спирта, кошельком, полным денег, и каким-нибудь раритетным противогазом. Природу этой своей особенности не может объяснить даже сам Апостол.

Контролёр — добродушного вида пожилая женщина — встречает моих спутников, как старых друзей.

— На этом маршруте контролёры знают в лицо всех, кто часто ездит в Сьяны, — объясняет Макс. — На открытие и закрытие сезона они вообще не пускают пассажиров без снаряги и рюкзаков в заднюю часть автобуса — эти места зарезервированы для лазающей братии.

— Чего здесь только ни вытворяли, в этих автобусах! — добавляет Апостол. — Видите, как высоко багажные полки расположены? Их не так давно подняли — раньше, помню, я всю дорогу порой на этих полках ездил.

Сезон, о котором говорит Макс, — это зима: Сьяны кажутся тёплым местечком по сравнению с улицей, да и народ летом обычно разъезжается кто куда. Открытие и закрытие обычно происходит в ноябре и феврале. Мои спутники утверждают, что на этих мероприятиях количество людей в Системе может достигать полутора-двух тысяч человек, в то время как обычно в выходные в Системе находятся всего несколько десятков. Мы же едем туда в будний день, — точнее, ночь, — и потому наши шансы наткнуться на других спелестологов, кроме нескольких друзей, ожидающих моих спутников в пещерах, невелики. Рэд уверяет, что ночь — лучшее время для «заброса»: усталость не ощущается. По его прикидкам, мы должны выйти на поверхность в 6-7 утра.

От нужной остановки нам предстоит некоторое время пройти пешком вдоль шоссе, затем пересечь плотину на реке, а оттуда до входа в Сьяны рукой подать. Пока мы идём, небо то и дело освещают удивительно яркие зарницы.

— Это Перун разгулялся, — серьёзно говорит Макс. Выясняется, что он язычник.

Ребята безошибочно ориентируются в темноте, выбирая малозаметные тропинки. На подходе к Кошачьему лазу, или Кошачке, на шею Максу неожиданно кидается растрёпанная рыжеволосая девушка — его старая знакомая, Анка по прозвищу Бесстыжая. Рядом прямо на траве дремлет мужчина в синем костюме, которого называют Михалычем. Оказывается, они специально вышли из пещер навстречу Рэду и Апостолу.

Начавшийся дождь заставляет нас забежать под крышу автобусной остановки, заботливо установленной кем-то над напоминающим колодец лазом. Там установлены скамейка и стол, на котором лежат бесхозные перчатки, наколенники и налокотники. Перед заброской мне выдают чью-то куртку. Мы перекладываем ценные вещи в застёгивающиеся карманы или в рюкзаки, выключаем телефоны — под землёй сигнал всё равно не ловит, - повязываем банданы, нацепляем на лоб фонарики и спускаемся на десяток метров под землю.

Первое, что ждёт посетителей Сьян после спуска — это растрёпанная тетрадь. Туда записываются все, кто входит в Систему — для того, чтобы в случае чего спасатели знали, сколько человек им нужно искать в пещерах. Несколько раз, когда из-за опрометчиво разведённого кем-то огня ходы заполнял дым, только этот журнал помогал оперативно вывести всех на поверхность. Постоянные обитатели Сьян с помощью журнала могут так же узнать, кого из друзей им предстоит встретить в Системе. Когда тетрадь заканчивается, кто-то всегда приносит новую.

— А бывало так, чтобы кто-нибудь не записался и заблудился? — спрашиваю я.

— Нет, такого не припомню, — говорит Макс. — Даже у новичков, которые лезут сюда в одиночку, обычно хватает ума записаться. Порой люди игнорируют журнал, если забрасываются на короткое время — на пару часов, — но, на мой взгляд, это неправильно. Я, даже если просто выхожу до ближайшего магазина, всегда делаю отметку о выходе.

На пути в глубь Системы на стенах друг за другом прикреплены три таблички со сводом правил. Вот эти правила:

**1. ** Запишитесь в журнале: кратко, разборчиво, цензурно.

**2. ** Имейте при себе не менее двух источников света!

**3. ** Сначала научитесь ходить сами, а потом водите других!

**4. ** Делайте полезное для Системы! (именно так — с большой буквы. — П.Д.) Уважайте труд других людей!

**5. ** Ведите себя вежливо и корректно. Нельзя светить в глаза незнакомым людям и требовать водку. («Требовать — нельзя, а вот просить — пожалуйста» - объясняют мне)

**6. ** Уважайте старших.

**7. ** Мат — под запрет! (Это правило игнорируют все)

**8. ** Отдыхаешь сам — не мешай другим.

**9. ** Не рисуйте на стенах! (Дело в том, что стены покрывают условные знаки, помогающие ориентироваться по карте)

**10. ** Не сори в Системе! Выноси мусор из-под земли!

— Здесь, в Сьянах, все на «ты» независимо от возраста и социального статуса, — говорит Макс. — Под землёй все равны. И вот что: ничему не удивляйся!

Мне встречались тут профессора — преподаватели престижных вузов, — и музыканты с самыми разными инструментами. Гитары — ещё ладно, но люди ухитряются протаскивать сюда и барабаны, и саксофоны! А некоторые приходят в пещеры, чтобы спать. Здесь, в таком климате, удивительно хорошо спится.

Первое, что бросается в глаза при первом посещении Сьян — множество табличек с названиями улиц и номерами домов, наименованиями населённых пунктов, названиями кабинетов в учреждениях, вывесок магазинов, дорожных знаков и рекламных баннеров. Обитатели каменоломен украшают своё пристанище, как могут.

Система представляет собой целый подземный город — с улицами-штреками, домами — гротами (общими и частными) и общественными местами. Есть два колонных зала, трактир, туалеты, водокапы — места сбора питьевой воды, — и бесчисленное множество достопримечательностей. Чтобы обойти их все, не хватит не то что одной ночи, но и одной недели. Именно поэтому люди ездят в Сьяны регулярно.

Слово «Система» означает не только собственно Систему пещер, но и особую Систему традиций и взаимоотношений, царящую в Сьянах. К примеру, одним из правил местного этикета является при встрече желать друг другу не доброго утра, дня или вечера, а доброго времени суток, или попросту «Доброго». Сьяновцы утверждают, что Система — живой организм со своей собственной логикой, воздающий каждому по заслугам. Макс приводит в пример своего знакомого, хвалившегося своим знанием пещер и утверждавшего, что под землёй ему ничего не страшно. Система послала ему явное предупреждение: однажды прямо перед ним рухнула огромная плита, что поумерило его спесь. Но если относиться к каменоломням уважительно, они ответят тем же.

Мы углубляемся в пещеры по извилистым штрекам. Кое-где можно идти по протоптанной дорожке в полный рост, не касаясь раскинутыми руками стен, а порой приходится передвигаться пригнувшись, перескакивая через завалы. Иногда встречаются огромные упавшие плиты, перегораживающие проход.

— Здесь уже давно ничего не падало, — успокаивают меня. — Главное — не ковырять стены и потолок.

Туда лезть вообще не рекомендуется — велик шанс поймать пару тонн булыжников себе на голову.

Ходы бывают трёх видов: собственно штрек , позволяющий идти в полный рост или немного пригнувшись, « ракоход» , где необходимо пробираться на четвереньках или согнувшись в три погибели, и шкуродёр, или попросту «шкура» — очень узкий лаз, в котором требуется ползти по-пластунски, и преодолеть его может лишь поджарый человек. Первые два типа — самые распространённые в Сьянах, причём первый иногда неожиданно переходит во второй.

Самый же известный в Сьянах шкуродёр — это 10-метровая Щучка, преодоление которой входит в обряд посвящения новичков.

Тем временем мы, минуя местечко под названием Севки, «Автобусную остановку» — место, где собрано множество утащенных с разных остановок табличек с расписаниями маршрутного транспорта, — и «Детей» — коллекцию знаков «Осторожно, дети!» — подходим к «Остановке первого вагона». Это что-то вроде общей гостиной — здесь есть деревянные скамейки и каменные «лежанки», а посередине стоит булыжник с зафиксированной на нём свечой. Свеча уже подходит к концу, и мои спутники, зажигая её, оставляют рядом новую. Здесь мы делаем первый привал — скидываем рюкзаки и выключаем фонарики, оставляя в качестве источника света лишь огонёк свечи. Михалыч, расположившись на каменном ложе, демонстрирует, как можно здесь спать.

— Ну что, споём наш гимн? — предлагает Макс, и мои спутники затягивают на мотив песни Бременских музыкантов из отечественного мультфильма:

Ничего на свете лучше нету,

Чем бродить в Системе да без света,

Водку жрать с летучими мышами,

Разгребать завалы лишь руками!

Наш ковёр — из камушков поляна,

Наши стены — штреки-великаны,

Наша крыша едет год от года,

Всё равно в Сьянах полно народа!

Мы свою Систему не забудем,

Спирт и счастье мы себе добудем.

_Нам Кремля заплёванные стены _

Не заменят Сьяновской Системы!

Если ты с заброски не вернешься,

В Севках снова что-то упадет,

Над твоей плитой мы дружно охнем:

«Не горюй, брат, все мы здесь подохнем!»

Буль! Буль-буль! Шмяк!

Судя по энтузиазму, с которым ребята исполняют последнюю строчку, такая перспектива их ничуть не пугает.

— Летучие мыши в первом куплете являются компанией или закуской? — интересуюсь я.

— Я размышлял над этим вопросом, - отвечает Апостол, - И пришёл к выводу, что первое плавно переходит во второе!

— А что означает припев?

Вместо ответа Апостол, запрокидывая голову, вливает в себя бутылку пива и изображает падение на утоптанный пол. Это действие объясняет смысл загадочных междометий лучше любых слов.

Наш путь лежит к Щучке — первому пункту в обряде посвящения. Я отдаю ребятам, идущим в обход, рюкзак и фотоаппарат, застёгиваю куртку — чтобы не зацепиться, — и, вытянув вперёд руки, ввинчиваюсь в лаз. Он настолько узок, что оттолкнуться локтями и коленями не получается — приходится извиваться всем телом, чтобы продвигаться вперёд.

— Какие главные враги спелестолога? — тоном школьного учителя спрашивает ползущий сзади Рэд.

— Торопливость и паника, — как примерная ученица, озвучиваю я усвоенный ещё в подземной речке постулат. Впрочем, человеку худощавого телосложения, не страдающему клаустрофобией, в Щучке не грозит ни то, ни другое — окружающий камень кажется вполне надёжным. В шкуродёре напрочь теряется ощущения расстояния — до того, как увидишь выход в штрек, не поймёшь, сколько метров прополз. Легенда гласит, что прошедший Щучку вспомнит обстоятельства своего рождения или откроет в себе сверхспособности. Так вот, ничего подобного.

Первое испытание преодолевается без особого труда — как выяснилось позже, оно было самым лёгким. После этого мы, минуя местный маленький Стоунхендж и водокап — большое корыто, наполненное минерализированной пресной водой, просачивающейся с потолка — идём в грот с милым женским именем, принадлежащий Максу, Апостолу и его друзьям.

Частные гроты находятся в стороне от основных магистралей, и вероятность случайно забрести в один из них невелика. Но если такое случится, грот лучше покинуть — это то же самое, что заглянуть в чью-то незапертую квартиру. Гроты любовно отделывают и обустраивают, в них хранят предметы быта и продовольствие. Названия местных жилищ не поддаются никакому логическому осмыслению: «Где нож», «Склиф», «Биг-Фут», «Жизнь», «Пьянот», «Мужик», «Убийство»… И это только цензурные наименования.

В гроте моих проводников есть стол, скамейки и спальное место — плато высотой около метра над полом, накрытое в несколько слоёв чем-то вроде поролона, где могут свободно разместиться три человека. Каменная кладка стены украшена свечками и ёлочными игрушками, а к потолку прикреплена верхушка искусственной ёлки. Откуда-то то и дело извлекаются самые неожиданные предметы — тёплое одеяло, газовая горелка, бутылка водки, банка тушёнки, которую тут же жарят с гречкой.

Пока готовится ужин, я разговариваю с рыжей Анкой и молчаливым Михалычем. За свои 20 лет девушка успела многое: ходила в походы, каталась зацепом на электричках, взбиралась на крыши. А четыре месяца назад решила сбежать от своих проблем в Сьяны, о которых слышала от брата, и влюбилась в пещеры-каменоломни. Здесь она познакомилась с Максом, Апостолом и остальными. Михалыч, по его собственному выражению, был в Сьянах два с половиной раза, и первый — много лет назад.

Есть в гроте и карта в водонепроницаемом файлике, составленная в 2000-2001 годах. Глядя на неё, я примерно представляю наш маршрут и восхищаюсь способностями моих спутников ориентироваться на местности: кажется, я одна мгновенно потерялась бы в хитросплетении ходов, а Макс и Апостол идут по Системе, не задумываясь.

Отдохнув в гроте, мы оставляем там рюкзаки и через «Мышку» — ещё более узкий, чем Щучка, шкуродёр длиной всего пару метров, строение которого вынуждает пролезать на боку, — отправляемся к Аристарху.

Все приходящие приносят ему жертвы в виде монет, сигарет и памятных мелочей. Кое-кто прячет в складках костюма крупные купюры или записки с пожеланиями. Не возбраняется разжиться у Аристарха сигаретами, имеющими свойство в Сьянах очень быстро заканчиваться независимо от своего первоначального количества, или деньгами, если не хватает на обратную дорогу.

— Подхожу я однажды к Аристарху после нескольких дней в Системе, — рассказывает Рэд, — а тут стоит девушка и качает его вместе с плитой. Я смотрю — а на Аристархе лежит грудной младенец! Девушка и говорит:

Не знаю, сколько ещё ей плиту качать пришлось…

Согласно легендам, изначально на плите покоился целый скелет, впоследствии растащенный на сувениры. Откуда он взялся в пещерах, никто не может сказать наверняка. Кто-то утверждает, что это труп рабочего 16 века, другие говорят, что его обладатель погиб в Сьянах в военное время, третьи полагают, что череп вообще женский и был принесён в пещеры студентами-медиками. Достоверно известно лишь одно: Аристарх — местный бог, с которым считаются и которого уважают.

Где ещё рассказывать страшные истории, как не в непосредственной близости от человеческих останков? Макс просит нас с Анкой (Апостол и Михалыч пошли другой дорогой) погасить фонарики и повествует о местных легендах — Белом спелеологе, помогающем заблудившимся в пещерах, и Двуликой — женской фигуре с двумя лицами: красивой девушки и безобразной старухи. Если заплутал, она выведет к знакомым местам в облике прекрасной незнакомки, но, как только узнал местность — беги, а не то повернётся страшной стороной и заведёт ещё дальше.

— С Двуликой пока не встречался, — говорит Рэд, — а вот с Белым спелеологом довелось однажды. Бродил я по Системе, остановился передохнуть, а тут ко мне мужик какой-то подходит. Я его не разглядел — темно было, увидел только, что он в белое одет. Поговорили с ним о жизни, выпили вместе… А потом я оборачиваюсь — а его нигде нет. Штрек прямой, уйти бы он не успел незаметно… Тут я и понял, с кем имел дело.

Чтобы разрядить обстановку, наш проводник рассказывает о том, как старожилы шутят над новичками. Не над своими — это считается моветоном, а вот до полусмерти напугать группу «чайников» под предводительством другого опытного спелестолога — святое дело.

— Способ первый, — повествует Макс. — Слышишь, что за поворотом группа чайников, выключаешь фонарик и тихонечко к ним подходишь.

Второй способ — пробегаешь мимо кучки новичков с безумными глазами и громким криком, расталкивая всех на своём пути. Они первые несколько секунд стоят в ступоре, а потом с истошными воплями бегут за тобой. И тут останавливаешься, поворачиваешься к ним и спокойно спрашиваешь: «А вы куда бежите?» «А ты куда?» — офигевают они, уверенные, что за тобой сам дьявол гонится. А ты и говоришь — за спиртом, мол, — и бежишь себе дальше.

Посмеявшись, мы продолжаем путь к оставшимся трём испытаниям, входящим в отряд посвящения. Впрочем, по пути Рэд предлагает нам сесть на землю и выключить фонарики.

— А теперь подумайте, — говорит он. — Мы находимся в двадцати метрах под землёй. Здесь никогда не было солнечного света. Абсолютная темнота. Вы можете закрыть глаза, и ничего не изменится.

В глазах вспыхивают галлюцинации — кажется, что ты видишь каменную кладку и своих спутников, но это лишь иллюзия. Таким образом мозг пытается восполнить недостающие сигналы от главного органа чувств. Создаётся впечатление, что если посидеть так некоторое время, можно сойти с ума. Чтобы избежать этого, мы вновь включаем свет и направляемся в северо-восточную часть Системы — в грот Громова, где нас ждут Михалыч и Апостол.

В этом гроте мне предстоит пройти второе испытание — стену препятствий. Нужно преодолеть несколько метров по отвесной стене, демонстрируя чудеса ловкости и растяжки, цепляясь за едва заметные выступы в камне. Объясняя последовательность действий, Макс преодолевает испытание играючи, но на практике всё оказывается намного сложнее, чем в теории: кое-где мне банально не хватает роста и длины ног, чтобы дотянуться до какого-нибудь выдающегося участка стены. Только благодаря помощи Макса мне удаётся добраться до конца «полосы препятствий». Тем не менее, меня поздравляют аплодисментами — половина посвящения пройдена.

Совсем рядом с гротом Громова располагаются оставшиеся два объекта — Карман и Курилка. Для того чтобы попасть в Карман, нужно ногами вперёд ввинтиться в отверстие в полу, причём расположено оно так, что предварительно заглянуть туда не получается.

— Высоко там? — интересуюсь я, держась на руках.

— Метров десять есть, — «успокаивает» Макс с весёлыми глазами. — Прыгай, не бойся.

Приходится отпустить руки, отдаваясь на милость судьбы. Не проходит и сотой доли секунды, как ноги мягко пружинят о землю, и я вползаю в узкий каменный карман, позволяющий принять только горизонтальное положение. Я не понимаю, что примечательного в этом месте и, тем более, почему оно входит в комплекс испытаний, пока вслед за мной не спускается Рэд вниз головой.

— Только представь, — говорит он, ложась рядом со мной, — Над нами 35 метров сплошного камня плюс слой дёрна, деревня, где сейчас все спят. Здесь, в этом кармане, были всего несколько тысяч человек. Впечатляет, не правда ли?

Вылезти из Кармана куда сложнее, чем залезть в него — нужны очень сильные руки. Но на этом приключения не заканчиваются: нам предстоит четвёртый, последний, пункт — Курилка. Она представляет собой карстовую полость, к которой ведёт очень узкая вертикальная расщелина. Впрочем, после остальных препятствий она преодолевается играючи.

Чайник, прошедший все четыре испытания, получает гордое звание сьяни и становится просто новичком.

После обряда посвящения наш путь лежит в Большой колонник — огромный грот, в котором проходят все массовые мероприятия: дискотеки, концерты. Он примечателен тем, что в нём есть барная стойка, шест для стриптиза и старая швабра — для танцев на шесте в духе «Гарри Поттер-стайл», что тут же демонстрирует Макс. Сейчас в Колоннике безлюдно и тихо — если не считать музыки, доносящейся из колонки Апостола, — и сложно представить здесь толпу танцующих людей.

Время под землёй летит незаметно, и когда мы возвращаемся в грот, оказывается, что уже полседьмого утра. «Выбрасываться» на поверхность уже ни у кого нет сил, и мы ложимся спать, обнявшись для сохранения тепла и накрывшись одеялами и покрывалами, которые есть в гроте. Обычно для этих целей берут спальники и палатки, но нам приходится довольствоваться тем, что есть. Впрочем, вскоре холод продирает до костей, несмотря на все попытки согреться, и около десяти утра мы направляемся к Кошачьему лазу.

После царства темноты и холода глаза долго привыкают к солнечному свету, а тело — к жаркому майскому дню. Теперь передо мной во всей красе предстаёт то, что было скрыто ночью: огромная свалка возле входа в пещеры.

— Это ещё ничего, — говорит Макс. — Каждую весну здесь проводятся субботники, обитатели Сьян своими силами собирают весь мусор и вывозят на специально нанятой машине.

Рэд утверждает, что этой ночью мы обошли половину Системы. Конечно, там осталось много достопримечательностей, которые я не успела посмотреть — настоящий храм, освящённый православным священником, загадочное место под названием «Глаза Системы», пункт с говорящим наименованием «Шиза», трактир «Три поросёнка», грот «Млечный путь» с закопчённым от сожжения рубероида потолком… Впрочем, как уже говорилось выше, на то, чтобы обойти все Сьяновские каменоломни, не хватит и месяца, и написать об этом месте можно не одну книгу.